Синтетические наркотики

Редакция: Елена Бреславец
Публикация: 18.02.2018

Воздействие синтетических наркотиков на организм человека

Введение

Формирование зависимости от синтетических психоактивных веществ (ПАВ) — одна из важных проблем в большинстве стран мира, которая в настоящее время приобрела значение государственной важности, что обусловлено, во-первых, стремительным ростом числа вовлеченных в употребление психоактивных веществ, а во-вторых, теми проблемами, которые являются следствием асоциального поведения таких людей: совершение преступлений, развитие всевозможных заболеваний, вызванных употреблением психоактивных веществ.

Одними из подобных психоактивных веществ являются курительные травяные смеси — «спайс». Поставляемые в продажу в виде травы с нанесенным химическим веществом стремительно набрали популярность среди молодежи.

Целью данной научно-исследовательской работы является проведение анализа действия «спайса» на организм человека, описание клинических симптомов, составление статистики по России и получение информации о проблематике данной курительной смеси.

Классификация веществ, входящих в состав курительных смесей

Травяные смеси, такие как «Спайс», поставляются в продажу в Россию, Швейцарию, Австрию, Германию и другие европейские страны с 2004 года. Подобные курительные смеси обычно состоят из трав и растворенного в них ПАВ. Рассмотрим химический состав следующих веществ, а также разделим их на основные группы:

1. Классические каннабиноиды
оканнабинол, другие химические соединения, присутствующие в каннабисе, и структурно связанные с ними синтетические аналоги, например, AM-411, AM-906, HU-210, O-1184;

2. Неклассические каннабиноиды — циклогексилфенолы или 3-арилциклогексанолы, например, CP-55,244, CP-55,940, CP-47,497 (и гомологи C6–9);

3. Гибридные каннабиноиды — комбинации структурных особенностей классических и неклассических каннабиноидов, например, AM-4030;

4. Аминоалкилиндолыкоторые можно дополнительно разделить на следующие группы:
    • нафтоилиндолы (например, JWH-015, JWH-018, JWH-073, JWH-081, JWH-122, JWH-200, JWH-210, JWH-398);
    • фенилацетилиндолы (JWH-250, JWH-251);
    • бензоилиндолы (правадолин, AM-694, RSC-4);
    • нафтилметилиндолы (JWH-184);
    • циклопропоилиндолы (UR-144, XLR-11);
    • адамантоилиндолы (AB-001, AM-1248);
    • индолкарбоксамиды (APICA, STS-135);

5. Эйкозаноиды — такие эндоканнабиноиды, как анандамид (АЕА), и их синтетические аналоги, например, метанандамид (AM-356);

6. Прочие. Охватывают другие структурные виды — диарилпиразолы (например, Rimonabant), нафтоилпирролы (например, JWH-307), нафтилметилиндены (например, JWH-176) и индазолкарбоксамиды (например, APINACA).

Многие производные и аналоги указанных выше классов соединений могут быть синтезированы путем присоединения к одной из ароматических циклических систем галогенных, алкильных, алкоксильных или иных заместителей. Также могут вноситься и другие незначительные изменения, такие как изменение длины и конфигурации алкильной цепи. Аминоалкилиндолы, несомненно, представляют собой наиболее распространенный класс синтетических каннабиноидов, встречающихся в травяных продуктах, поскольку их легче синтезировать по сравнению с другими классами соединений.

Воздействие на каннабиноидные рецепторы


Классические каннабиноиды

К настоящему времени известны десятки производных тетрагидроканнабинола, существенно превосходящих по биологической активности и D8-ТГК, и D9-ТГК. К ним относятся JWH-051, JWH-057, JWH-102, JWH-103, а также D9-ТГК-3-диметилгептил, каннабинол-3-диметилгептил, 1-гидрокси-каннабинол-3-диметилгептил, 11-COOH- каннабинол-3-диметилгептил. Высокий аффинитет к СВ1-рецепторам и выраженная биологическая активность выявлены у производных D8-ТГК, имеющих различные радикалы в положении 3. Все перечисленные агенты имеют структуру тетрагидроканнабинола. Ниже более подробно описаны свойства HU-210.

Известно, что возбуждение каннабиноидного рецептора сопровождается его взаимодействием с гуаниннуклеотидсвязывающим белком (G-белком). Без такого взаимодействия невозможна последующая модуляция трансдукторных систем, вовлеченных в эндоканнабиноидную нейротрансмиссию (аденилатциклаза, митоген-активируемые протеинкиназы, кальциевые и калиевые каналы).

Способность каннабиноидных агонистов инициировать взаимодействие рецептора с G-белком обычно оценивается по нарастанию связывания 35S-гуанозин-5'-(-тио)-трифосфата (35S-GTPS). Установлено, что HU-210 усиливал связывание 35S-GTPS с СВ1-рецепторами человека, экспрессированными в различных клеточных системах, значительно превосходя по данному показателю D9-тетрагидроканнабинол и другие СВ1-агонисты. Например, на рецепторах первого подтипа, экспрессированных в клетках HEK-239, эффективность HU-210 по способности усиливать связывание 35S-GTPS превышала соответствующий показатель для CP-55940 в 11–17 раз, а для WIN-55212-2 — в 79 раз. СВ1-рецепторы человека экспрессировали в той же клеточной системе — в клетках HEK-239. HU-210 превосходил CP-55940 в 24 раза, WIN-55212-2 — в 872 раза. В препаратах синаптических мембран мозга мышей C57BL/6 HU-210 стимулировал связывание 35S-GTPS активнее в сравнении с D9-тетрагидроканнабинолом в 28 раз, с CP-55940 — в 2 раза, с WIN-55212-2 — в 59 раз, с JWH-073 — в 12 раз. При этом следует учитывать, что соединения CP-55940 и WIN-55212-2 отличаются высокой биологической активностью в отношении каннабиноидных систем и широко используются в научных исследованиях в качестве эффективных агонистов СВ1-рецепторов.

Торможение каннабиноидами активности аденилатциклазы, стимулированной форсколином, считается важным нейрохимическим эквивалентом их фармакологических эффектов. HU-210 превосходил по этому показателю каннабиноиды CP-55940, анандамид, WIN-55212-2 и D9-ТГК, что также указывает на высокий биологический потенциал агента. Так, IC50 D9-тетрагидроканнабинола по угнетению активности аденилатциклазы (экспрессирована в клетках CHO) составила 16,51,2 нМ, а для HU-210 — 0,1970,012 нМ.

Как следует из приведенных материалов, классический каннабиноид списка 1 HU-210 отличается выраженным сродством к СВ1-рецепторам, превосходя по этому показателю D9-ТГК . Это позволяет предположить наличие у рассматриваемого психоактивного вещества выраженной биологической активности и значительного наркогенного потенциала, поскольку для каннабиноидных агонистов, как и для агонистов других рецепторов, закономерна прямая корреляционная связь между сродством к рецепторам и выраженностью биологических эффектов. В экспериментах на мышах HU-210 превосходил D9-тетрагидроканнабинол по способности угнетать СДА в 2900 раз, по гипотермическому действию — в 900 раз, по антиноцицептивной активности — в 240 раз.

Высокий наркогенный потенциал HU-210 был выявлен уже в первые годы после его синтеза. В тесте дискриминации на крысах-самцах Спрейг-Доули и на голубях аддиктивная активность HU-210 превосходила аналогичный показатель для D9-ТГК в 66 и 80 раз соответственно. В работах с использованием методики обучения различению (дискриминации) веществ наркогенный потенциал HU-210 был многократно выше, чем у высокоаффинных СВ1-агонистов CP-55940 и BAY 38-7271, и в десятки раз выше по сравнению с D9-тетрагидроканнабинолом.  

Неклассические каннабиоиды

В истории изучения свойств CP-47497 прослеживаются два этапа. Вначале была определена высокая биологическая эффективность этого препарата, в том числе и выраженный наркогенный потенциал. Считается, что фармакологическая активность агента приблизительно в 10 раз выше по сравнению с таковой для D9-тетрагидроканнабинола. Позднее параллельно с внедрением новых лигандов СВ1- и СВ2-рецепторов стали появляться сведения о высоком аффинитете каннабиноидных рецепторов первого подтипа к CP-47497 и его гомологам. Как видно, наибольшее сродство выявлялось у CP-47497 и у CP-47497-C8.

В работе впервые оценены поведенческие эквиваленты при экспозициях к CP-47497. Антиноцицептивный потенциал агента у грызунов (использовались методики сдавления основания хвоста, отдергивания хвоста и др.) был сопоставим с таковым для морфина и многократно превышал соответствующий показатель для D9-тетрагидроканнабинола. Намного эффективнее в сравнении с D9-ТГК CP-47497 был и в тестах угнетения спонтанной двигательной активности грызунов, ослаблении судорожной активности (электросудорожный шок), гипотермического действия и индукции атаксии у собак. Наркогенный потенциал препарата (по методу дискриминации на крысах) также намного превышал аналогичный показатель для D9-тетрагидроканнабинола.

В начале 90-х гг. XX века в экспериментах на мышах была подтверждена высокая биологическая активность гомологов CP-47497: подавление СДА, антиноцицептивное, гипотермическое и каталептогенное действия. На крысах подтвержден наркогенный потенциал гомологов (метод дискриминации). Кроме того, доказано наличие сильной, достоверной, прямой корреляционной связи между вышеперечисленными биологическими эффектами и аффинитетом каннабиноидов к СВ1-рецепторам.

Агонистический потенциал CP-47497 оценен по его способности усиливать специфическое связывание 35S-GTPS с синаптическими мембранами мозжечка крыс. Усиление связывания радиолиганда под влиянием CP-47497 достигало 185 % от базального уровня, в то время как D9-ТГК увеличивал этот показатель лишь на 48 %. В результате было сделано заключение, что CP-47497 принадлежит к полным агонистам СВ1-рецепторов (так же, как и CP-55940, CP-55244, WIN-55212-2), а D9-ТГК — к частичным агонистам.

Высокую биологическую активность проявляет гомолог CP-55940, имеющий в положении 4 циклогексанового кольца вместо пропанола н-бутанол. Аффинитет данного соединения многократно превышает соответствующий показатель для CP-47497 (Ki = 1,12 ± 0,17 нМ), а анальгетическая активность (оценивалась по тесту «корчей» на мышах) была более чем в 4 раза выше по сравнению с подобным эффектом CP-47497. Антиноцицептивное действие другого гомолога, имеющего в положении 4 циклогексана пропил, более чем в 6 раз выше, чем у CP-47497, а Ki была равна 1,30 ± 0,57 нМ. При изменении в структуре молекулы CP-55940 циклогексанового кольца на циклогептан возрастали сродство к СВ1-рецепторам (Ki = 0,17 ± 0,04 нМ) и анальгетическая активность (в 16 раз).

В опытах на мышах установлены эквиэффективные дозы по тестам «угнетение спонтанной двигательной активности», «гипотермическое действие», «антиноцицептивное действие» и «каталептогенное действие» для CP-55244, CP-55940 и ТГК. Соотношение названных доз выглядело следующим образом:

  • CP-55244/CP-55940 (дозы в мкг/кг): 4/4; 50/349; 10/87; 85/347;
  • CP-55244/ D9-ТГК (дозы в мкг/кг): 4/31000; 50/24000; 10/1300; 85/1600.

Антиноцицептивная активность CP-55244 (оценивалась в опытах на мышах по тесту отдергивания хвоста) была выше по сравнениию с CP-55940 в 4,5 раза; CP-47497 — в 80 раз; D9-ТГК — в 786 раз. При использовании экспериментальной модели «корчи» CP-55244 превосходил CP-55940 в 10 раз; CP-47497 — в 143 раза; D9-ТГК — в 843 раза. Если CP-55940 превосходил морфин по анальгетической активности в 8–25 раз, то CP-55244 — в 60–190 раз. Следовательно, биологический потенциал CP-55244 существенно выше в сравнении с таковым для CP-55940 и D9-ТГК. Считается, что по биологической активности CP-55244 превосходит запрещенный каннабиноид CP-47497 в 30 раз, а D9-тетрагидроканнабинол — в 300 раз. Можно также предположить наличие у данного соединения высокого наркогенного потенциала.  

Аминоалкилиндолы, индолилнафтилметаны, индены, пирролы и другие каннабиноиды

Первый синтез родоначальника аминоалкилиндолов WIN-55212-2 был осуществлен в 1991 г. В последующем установлена высокая биологическая активность WIN-55212-2 (в радиолигандных исследованиях и в опытах на изолированных органах), а также продемонстрирован его наркогенный потенциал (методика обучению дискриминации). WIN-55212-2 нашел широкое применение в качестве фармакологического зонда каннабиноидных рецепторов. Успешно используется и как радиолиганд (3H-WIN-55212-2).

Об агонистической активности аминоалкилиндолов можно судить по усилению специфического связывания 35S-GTPgS с мембранами мозга грызунов. Показано, что JWH-073 повышал связывание аналога ГТФ с синаптическими мембранами мозга мышей на 59 % от базального уровня с ЕС50 = 34 нМ. Для D9-ТГК соответствующие значения составили 40 % и 81 нМ. Агонистическая эффективность других агентов была значительно выше: для HU-210 максимальное усиление составило 110 % при ЕС50 = 2,9 нМ; те же показатели для CP-55940 — 120 % и 6,1 нМ; для CP-55244 — 120 % и 0,12 нМ. При использовании в качестве биологического материала мембран мозжечка мышей активность JWH-073 в отношении связывания 35S-GTPgS была ниже: максимальное возрастание достигало 53 %, а ЕС50 = 490 нМ. Соответствующие значения для CP-55940 составили 134 % и 20 нМ; для D9-ТГК — 54 % и 260 нМ.

Влияние «новых» каннабиноидов рассматриваемых групп на активность аденилатциклазы можно рассмотреть на примере JWH-018. В работе эффективность каннабиноидов по способности ингибировать активность аденилатциклазы, стимулированной форсколином (значения ЕС50 в нМ; СВ1-рецепторы человека и аденилатциклаза совместно экспрессированы в клетках CHO) выглядела следующим образом: CP-55940 = 5,5 ± 2,9; WIN-55212-2 = 38,9 ± 8,2; JWH-018 = 14,7 ± 3,9.

Среди веществ рассматриваемых групп имеются агенты с высоким сродством к каннабиноидным рецепторам. Например, соединение JWH-048 в 4 раза превосходило D9-ТГК по сродству к СВ1-рецепторам, а по способности изменять вегетативные и поведенческие показатели (угнетение СДА, антиноцицептивное действие, гипотермический эффект) не уступало алкалоиду конопли. Высокое сродство к СВ1-рецепторам выявлено также у JWH-164, JWH-180, JWH-181, JWH-182, JWH-210, JWH-212, JWH-213, JWH-234, JWH-240, JWH-242, JWH-258 и JWH-262. Их константы ингибирования специфического связывания СВ1-лиганда 3H-CP-55940 с синаптическими мембранами мозга грызунов составляли соответственно 6,6 ± 0,7 нМ; 26 ± 2 нМ; 1,3±0,1 нМ; 0,65 ± 0,03 нМ; 0,46 ± 0,03 нМ; 33,0 ± 0,9 нМ; 1,5 ± 0,2 нМ; 8,4 ± 1,8 нМ; 14 ± 1 нМ; 42 ± 9 нМ; 4,6 ± 0,6 нМ и 28 ± 3 нМ. Аналогичный показатель для D9-тетрагидроканнабинола был равен 41 ± 2 нМ. Из курительных смесей выделен аминоалкилиндол JWH-398 (1-пентил-3-(4-хлор-1-нафтоил)индол. Сродство к СВ1-рецепторам у данного агента высокое (Ki = 2,3 нМ).

Превосходили D9-тетрагидроканнабинол по сродству к СВ1-рецепторам 1-пентил-3-фенилацетилиндолы (не содержат нафталинового радикала): JWH-203 — в 5,1 раза; JWH-204 — в 3,2 раза; JWH-249 — в 4,9 раза; JWH-250 — в 3,7 раза; JWH-251 — в 1,4 раза; JWH-252 — в 1,8 раза; JWH-302 — в 2,4 раза; JWH-305 — в 2,7 раза; JWH-306 — в 1,6 раза; JWH-311 — в 1,8 раза.

Усложнение структуры пиррола посредством ведения дополнительных радикалов привело к синтезу новых агентов, обладающих высоким сродством к СВ1-рецепторам. Например, соединение 1-пентил-2,5-диметил-4-(1-нафтоил)пиррол эффективно связывалось с каннабиноидными рецепторами синаптических мембран мозжечка крыс (Ki = 13,3 ± 0,5 нМ; радиолиганд — 3H-WIN-55212-2).

Нет в списке каннабиноида JWH-161 (гибридное соединение, напоминающее классические каннабиноиды и индолы). JWH-161 не уступает D9-ТГК по сродству к CB1-рецепторам и по биологической активности. Например, константа ингибирования связывания радиолиганда 3H-CP-55940 с синаптическими мембранами коры больших полушарий крыс для JWH-161 составляла 19 ± 3 нМ, а для D9 ТГК — 41 ± 2 нМ.

Высоким сродством к каннабиноидным рецепторам первого подтипа обладает соединение BAY 38-7271, синтезированное в лаборатории германской фирмы Bayer AG. Значения константы диссоциации 3H-BAY 38-7271 в радиолигандных экспериментах с синаптическими мембранами мозга крыс и человека, а также с клонированными СВ1-рецепторами человека колебались в диапазоне 1,84–2,91 нМ.  В параллельных сериях экспериментов были получены сходные величины для общепризнанного лиганда 3H-CP-55940. BAY 38-7271 по агонистической эффективности (оценивалась по степени усиления связывания 35S-GTPgS с синаптическими мембранами коры больших полушарий человека и целого мозга крысы) многократно превосходил D9-тетрагидроканнабинол. Биологическая активность BAY 38-7271 (способность вызывать гипотермию у крыс после внутрибрюшинной или внутривенной инъекции) определена как более низкая в сравнении с аналогичным показателем для HU-210, но была сопоставима с таковой для CP-55940 и WIN-55212-2. В сходных условиях эксперимента D9-ТГК значительно уступал BAY 38-7271 по гипотермическому действию. Наркогенный потенциал BAY 38-7271, оценивавшийся на крысах с использованием методики обучения различению (дискриминации) веществ, был ниже в сравнении с аналогичными показателями для HU-210 и CP-55940, но в десятки раз превышал соответствующий параметр для D9-тетрагидроканнабинола. Все перечисленные поведенческие эквиваленты каннабиноидов предупреждались антагонистом СВ1-рецепторов римонабантом (SR-141716A). Это свидетельствует, что наркогенные эффекты реализуются через рецепторы первого подтипа.  

Итоги тестирования синтетических каннабиноидов

Большинство рассмотренных наркотических средств каннабиноидного типа относится к высокоаффинным агонистам СВ1-рецепторов. Основная масса «новых» каннабиноидов значительно превосходит D9-тетрагидроканнабинол по сродству к СВ1-рецепторам. Однако каннабиноиды JWH-116, JWH-194, JWH-197 уступают алкалоиду конопли по данному показателю (JWH-197 — в 7,9 раза).

С другой стороны, десятки соединений, относящихся к аминоалкилиндолам, пирролам, инденам и фенилацетилиндолам, являются высокоаффинными агонистами каннабиноидных рецепторов первого подтипа.

Биологическая активность оценивалась с использованием батареи тестов (тетрады): изучение седативного действия (по угнетению СДА), гипотермического, антиноцицептивного и каталептогенного эффектов. Аддиктивный потенциал чаще определяли с помощью методики обучения различению (дискриминации) веществ.

Тестирование каннабиноидов с использованием т. н. тетрады дает весьма пеструю картину. По одним показателям рассматриваемые агенты превосходят D9-ТГК, CP-55940 и WIN-55212-2, по другим — уступают им. При рассмотрении больших совокупностей каннабиноидов удается установить достоверные прямые корреляционные связи между их сродством к СВ1-рецепторам и фармакологической активностью по тестам обозначенной выше тетрады. При этом следует учитывать, что высокая эффективность конкретного препарата по показателям тетрады не обязательно должна коррелировать с выраженным аддиктивным потенциалом, поскольку каталептогенные, гипотермические, седативные, антиноцицептивные и наркогенные эффекты СВ1-агонистов могут быть опосредованы различными эндоканнабиноидными нейромедиаторными системами. Во всяком случае, такая вероятность обсуждается применительно к СВ1-системам, вовлеченным в реализацию гипотермических и наркогенных эквивалентов классических, неклассических каннабиноидов и аминоалкилиндолов. Тем не менее, результаты многочисленных исследований свидетельствуют, что между уровнем сродства рассматриваемых каннабиноидов к СВ1-рецепторам и их наркогенным потенциалом прослеживается сильная, прямая, достоверная корреляционная зависимость. C другой стороны, существуют исключения. К примеру, соединение О2-пропан-9β-окси-11-норгексагидроканнабинол, имеющее высокое сродство к каннабиноидным рецепторам первого подтипа (Ki = 26 нМ) и обладающее агонистической активностью в опытах in vitro, было малоактивным в опытах на мышах (оценка седативного, антиноцицептивного, каталептогенного и гипотермического действия). Каннабиноид 3-(1′,1′-диметилэтил)-D8-ТГК относится к высокоаффинным лигандам СВ1-рецепторов (превосходит по сродству D9-ТГК в 3 раза), но не обладает биологической активностью. Вероятнее всего, подобные парадоксы объясняются принадлежностью рассматриваемых агентов к смешанным агонист/антагонистам каннабиноидных рецепторов, либо метаболическими превращениями в опытах in vivo.

По-видимому, последствия хронической наркотизации синтетическими агонистами СВ1-рецепторов соответствуют синдрому зависимости от каннабиноидов.

Пример:

Пациент 20 лет со стажем наркотизации более трех лет: препараты конопли, галлюциногенные грибы, шалфей наркотический — употреблял эпизодически. 8 месяцев назад начал курить «спайс».

Суточная доза возросла с 1 грамма до 3 грамм. Выделялось релаксирующее, седативное и эйфоризирующее действие компонентов курительной смеси. Эти эффекты, по словам пациента, были сильнее по сравнению с действием гашиша. В клинике абстинентного синдрома преобладали психопатологические расстройства, хотя отчетливо прослеживалась вегетативная, неврологическая и соматическая симптоматика. К вечеру 2-го дня пребывания в стационаре появилось нарастающее чувство беспокойства, отмечалась актуализация влечения к наркотикам. Жаловался на затруднение засыпания, ночные кошмары. Вегетативные нарушения проявлялись в виде профузных ночных потоотделений, тошноты. Отмечались также головные боли, тремор. В течение двух суток, начиная с четвертых, наблюдалось повышение артериального давления до 180/90 мм рт. ст. и тахикардия до 125 уд. в мин. К утру 7-го дня состояние улучшилось, хотя АД и ЧСС оставались повышенными (140/85 мм рт. ст. и 100 уд. в 1 мин.соответственно). В дальнейшем сохранялись признаки внутреннего беспокойства, раздражительность. ЭЭГ на 14-е сутки — без признаков эпилептиформной активности. Токсикологический анализ мочи на предмет обнаружения каннабиноидов, бензодиазепинов, амфетаминов, кокаина, опиатов и метадона при поступлении в стационар — отрицательный. Выписан в удовлетворительном состоянии на 21-й день с момента госпитализации. При повторном осмотре через 4 месяца жалоб не предъявлял. Курительные смеси не употреблял, однако 4 раза курил марихуану.

Тяжесть отравления курительными смесями заключается в развитии острого психоза и нарушений жизненно важных функций, вследствие чего мы видим следующую клиническую картину: нарушения сердечной деятельности (резкое повышение, затем падение артериального давления, тахикардия, недостаточность кровообращения), острая дыхательная недостаточность; в некоторых случаях (4–5 % больных) развивается острая почечная или печеночно-почечная недостаточность. Однако наиболее тяжелое проявление данного отравления — неуправляемая гипертермия (до 8 % больных) и развитие отека мозга. При повышении температуры тела более 40–41ºС у больного быстро развивается отек головного мозга, острая дыхательная и сердечно-сосудистая недостаточность, и он умирает через несколько часов.  

Воздействие на организм

ПАВ воздействуют на каннабиноидные рецепторы — СВ1 и СВ2, принадлежащие к эндоканнабиноидной сигнальной системе.

Рецепторы CB1 относятся к семейству G-протеиносвязанных рецепторов и широко представлены в областях головного мозга, функции которых связаны с контролем двигательной деятельности, когнитивными функциями, эмоциональными реакциями, мотивированным поведением и гомеостазом. Относительно психоактивного действия наиболее важны лиганды каннабиноидных рецепторов первого подтипа. Их активация сопровождается эйфорией, седацией, ослаблением спонтанной двигательной активности (СДА), антиноцицептивными эффектами, гипотермией, каталепсией. Совокупность перечисленных поведенческих и физиологических эквивалентов составляет основу аддиктивного потенциала каннабиноидов. Если говорить о влиянии на психическую сферу человека, к этим эффектам можно добавить также галлюциногенное действие.

Рецепторы CB2 расположены преимущественно в иммунных клетках как внутри, так и вне центральной нервной системы. Функционирование этих рецепторов включает модуляцию эмиссии цитокинов и миграции иммунных клеток. В мозге рецепторы CB2 представлены в микроглии, кровеносных сосудах и некоторых нейронах.

ПАВ, содержащиеся в составе «спайса», оказывают сильное воздействие на большинство систем организма. Наиболее выраженный вред — поражение головного мозга. Курение состава приводит к резкому спазму  мозговых сосудов — это происходит рефлекторно с целью снижения поступления отравляющих веществ в ткань мозга. Сужение сосудов влечет за собой кислородное голодание, снижение жизнеспособности клеток мозга и их гибель.

Также курительные смеси оказывают большое влияние на центральную нервную систему. Влияние ингредиентов дыма на центральную нервную систему (далее — ЦНС) обусловливает привыкание к курению «спайса». Со стороны ЦНС могут проявляться разнообразные реакции: состояние эйфории, неаргументированная истерика или взрывы хохота, расстройства координации и ориентирования, визуальные и слуховые галлюцинации, абсолютная утрата способности контролировать себя и свое поведение. Все перечисленные нервные реакции уже своим присутствием грозят человеческой жизни. Известно огромное количество случаев, когда люди, находясь под наркотическим опьянением данными смесями, прыгали с последнего этажа высотного дома или купались в ледяной воде.

При регулярном курении «спайса» возникают необратимые нарушения деятельности ЦНС. Могут наблюдаться стойкие нарушения внимания, ослабление памяти и снижение интеллекта, появляется склонность к депрессии и суициду. Кроме всего прочего, курильщики «спайса» имеют все шансы если не умереть, то стать инвалидами по причине тяжелых поражений ЦНС.

При проникновении с дымом отравляющих веществ могут возникнуть токсические реакции — тошнота и рвота, учащенное сердцебиение и высокие показатели артериального давления, спазмы и судороги, обморок и кома. Сложность в устранении последствий курения смесей «спайс» заключается в том, что во многих случаях в крови пациентов при анализе не обнаруживаются наркотические соединения, что существенно затрудняет диагностику и назначение грамотного лечения. Систематическое применение такого рода курительных смесей провоцирует физическую и психическую адаптацию, а абстинентный синдром (или синдром отмены) проявляется в болях во всем теле, тошноте, лихорадке. Курение смеси приводит к расстройству психики. Под угрозой оказываются память, умственная деятельность, внимание. По другим клиническим наблюдениям долгосрочное употребление «спайса» оказывает негативное воздействие на печень, половую и сердечно-сосудистую системы. Курение «спайса» также влияет на эрекцию, замедляет подвижность сперматозоидов и нарушает цикл менструации у женщин. Долгосрочное употребление синтетических каннабиноидов в составе курительных смесей может спровоцировать возникновение раковых заболеваний и психических расстройств.

Не меньше страдает и печень. Ее клетки подвергаются мощному воздействию отравляющих компонентов спайса, которых особенно много поступает при передозировке, а это не такая уж большая редкость. Часть вредных веществ нейтрализуется печеночными клетками, и некоторые из них погибают; другая часть разносится с током крови по организму.

Влияние на выделительную систему обуславливается в большей степени воздействием на почки. При выведении с мочой остатков ядовитых веществ повреждается паренхима почек, и формируется их склероз (замещение соединительной тканью).

Действующие вещества курительных смесей попадают в организм через легкие вместе с дымом при курении. Легочные капилляры пропускают через свои стенки большую часть находящихся там веществ, которые почти беспрепятственно поступают в кровоток и разносятся по организму.

Статистические данные по России

В период с 2012–2014 год из-за быстрого и свободного распространении «спайса»  в России отмечается активный рост потребления курительных смесей среди детей и подростков.

ФСКН заявило, что наркоманами являются около 2 % трудоспособного населения России репродуктивного возраста (от 15 до 64 лет). Большинство из них (около 1,5 млн человек) составляют опиатные наркоманы, среди остальных больше всего курильщиков марихуаны и потребителей синтетических препаратов.

Распространение синтетических курительных смесей является одной из важнейших проблем России, с которой активно борются правоохранительных органы. Если в 2012 году удельный вес подобных веществ в общей массе изъятых наркотических средств составил 3,6 %, то уже в 2013 году данный показатель достиг 5,7 %, а за январь-сентябрь 2014 года — 13,5 %.

Лавинообразному распространению так называемого «спайса» способствует возможность быстрого синтезирования их неподконтрольных аналогов.

В условиях широкого распространения синтетических наркотиков и эффективного противодействия трафику афганских опиатов в ближайшей перспективе можно прогнозировать реструктуризацию российского наркорынка: частичное замещение «традиционных» наркотиков, прежде всего героина, синтетическими наркотическими средствами и психотропными веществами, а также соответствующие изменения структуры наркопотребления.

Так, согласно статистической информации Роспотребнадзора, в Российской Федерации вследствие широкого распространения новых видов психоактивных веществ наблюдается существенный рост числа случаев отравления ими. В 2013 году зарегистрировано 26,7 тыс. подобных фактов (18,4 на 100 тыс. населения), что на 46 % больше аналогичного показателя за 2010 год, при этом ведущее место (47,3 %) в структуре отравлений занимают «неуточненные» психоактивные вещества.

Из всех обратившихся за медицинской помощью наркоманов на сегодняшний день 30% — люди в возрасте от 16 лет. По данным же, приводимым МВД России, 70 % всех наркоманов — это подростки и молодежь. Средний возраст погибшего наркомана в России — 28 лет.

Заключение

В ходе данной работы было отслежено воздействие курительных смесей «спайс» на организм человека, подробно рассмотрен состав смесей и изучена статистика употребления.

Отслеживая состав курительных смесей, было замечено, что все типы синтетических каннабиоидов оказывают различное воздействие на рецепторы организма, поэтому невозможно сказать, когда наступает передозировка. Психоактивные вещества, входящие в состав «спайса», воздействуют на каннабиноидные рецепторы — СВ1 и СВ2, принадлежащие к эндоканнабиноидной сигнальной системе. Причем в зависимости от состава смеси воздействие оказывается разное. К примеру, соединение О2-пропан-9β-окси-11-норгексагидроканнабинол, имеющее высокое сродство к каннабиноидным рецепторам первого подтипа и обладающее агонистической активностью в опытах in vitro, было мало активным в опытах на мышах (оценка седативного, антиноцицептивного, каталептогенного и гипотермического действия). Каннабиноид 3-(1′,1′-диметилэтил)-D8-ТГК относится к высокоаффинным лигандам СВ1-рецепторов (превосходит по сродству D9-ТГК в 3 раза), но не обладает биологической активностью. При длительном употреблении «спайса» страдает весь организм. Нарушаются функции печени, угнетаются функции ЦНС, страдают органы выделительной и дыхательной систем.

Изучив статистику по употреблению синтетических  наркотиков, можно смело сказать, что данная проблема является актуальной в настоящее время. Если взять все наркотические вещества за 100 %, 13,5 % из них — это курительные смеси «спайс».

synthetic-cannabinoids

              

Список литературы:

1. Кошкина Е.А., Киржанова В.В. Современное состояние наркоситуации в России по данным государственной статистики // Наркология. – 2009. – № 8. – C. 41–46.

2. Руководство по экспериментальному (доклиническому) изучению новых фармакологических веществ / Под общей ред. Р.У.Хабриева. – 2-изд., перераб. и доп. – М.: ОАО «Издательство «Медицина», 2005. – 832 с.

3. Breivogel C.S., Griffin G., Di Marzo V., Martin B.R. Evidence for a new G protein-coupled cannabinoid receptor in mouse brain // Mol. Pharmacol. – 2001. – Vol. 60. – № 1. – P. 155–163.

4. Breivogel C.S., Lambert J.M., Gerfin S., Huffman J.W., Razdan R.K. Sensitivity to delta9-tetrahydrocannabinol is selectively enhanced in beta-arrestin2 -/- mice // Behav. Pharmacol. – 2008. – Vol. 19. – № 4. – P. 298–307.

5. Chin C.N., Murphy J.W., Huffman J.W., Kendall D.A. The third transmembrane helix of the cannabinoid receptor plays a role in the selectivity of aminoalkylindoles for CB2, peripheral cannabinoid receptor // J. Pharmacol. Exp. Ther. – 1999. – Vol. 291. – № 2. – P. 837–844.

6. Compton D.R., Johnson M.R., Melvin L.S., Martin B.R. Pharmacological profile of a series of bicyclic cannabinoid analogs: classification as cannabimimetic agents // J. Pharmacol. Exp. Ther. – 1992. – Vol. 260. – № 1. – P. 201–209.

7. Compton D.R., Rice K.C., De Costa B.R., Razdan R.K., Melvin L.S., Johnson M.R., Martin B.R. Cannabinoid structure-activity relationships: correlation of receptor binding and in vivo activities // J. Pharmacol. Exp. Ther. – 1993. – Vol. 265. – № 1. – P. 218–226.

8. D′Ambra T.E., Estep K.G., Bell M.R., Eissenstat M.A., Josef K.A., Ward S.J., Haycock D.A., Baizman E.R., Casiano F.M., Beglin N.C., Chippari S.M., Grego J.D., Kullnig R.K., Daley G.T. Conformationally restrained analogues of pravadoline: nanomolar potent, enantioselective, (aminoalkyl)indole agonists of the cannabinoid receptor // J. Med. Chem. – 1992. – Vol. 35. – № 1. – P. 124–135.

9. D′Antona A.M., Ahn K.H., Kendall D.A. Mutations of CB1 T210 produce active and inactive receptor forms: correlations with ligand affinity, receptor stability, and cellular localization // Biochemistry. – 2006. – Vol. 45. – № 17. – P. 5606–5617.

10. De Vry J., Jentzsch K.R. Discriminative stimulus effects of BAY 38-7271, a novel cannabinoid receptor agonist // Eur. J. Pharmacol. – 2002. – Vol. 457. – № 2–3. – P. 147–152.

11. Devane W.A., Dysarz F.A. 3rd, Johnson M.R., Melvin L.S., Howlett A.C. Determination and characterization of a cannabinoid receptor in rat brain // Mol. Pharmacol. – 1988. – Vol. 34. – № 5. – P. 605–613.

12. European Monitoring Centre for Drugs and Drug Addiction (EMCDDA) / Thematic paper «Understanding the "Spice" phenomenon». – Lisbon, Portugal, 2009. – 37 p.

13. Felder C.C., Joyce K.E., Briley E.M., Mansouri J., Mackie K., Blond O., Lai Y., Ma A.L., Mitchell R.L. Comparison of the pharmacology and signal transduction of the human cannabinoid CB1 and CB2 receptors // Mol. Pharmacol. – 1995. – Vol. 48. – № 3. – P. 443–450.

14. Gaoni Y., Mechoulam R. Isolation, structure and partial synthesis of an active constituent of hashish // J. Am. Chem. Soc. – 1964. – Vol. 86. – № 8. – P. 1646–1647.

15. Gérard C.M., Mollereau C., Vassart G., Parmentier M. Molecular cloning of a human cannabinoid receptor which is also expressed in testis // Biochem. J. – 1991. – Vol. 279. – Pt 1. – P. 129–134.

16. Glass M., Northup J.K.  Agonist selective regulation of G proteins by cannabinoid CB(1) and CB(2) receptors // Mol. Pharmacol. – 1999. – Vol. 56. – № 6. – P. 1362–1369.

17. Gold L.H., Balster R.L., Barrett R.L., Britt D.T., Martin B.R. A comparison of the discriminative stimulus properties of delta 9-tetrahydrocannabinol and CP-55,940 in rats and rhesus monkeys // J. Pharmacol. Exp. Ther. – 1992. – Vol. 262. – № 2. – P. 479–786.

18. Govaerts S.J., Hermans E., Lambert D.M. Comparison of cannabinoid ligands affinities and efficacies in murine tissues and in transfected cells expressing human recombinant cannabinoid receptors // Eur. J. Pharm. Sci. – 2004. – Vol. 23. – № 3. – P. 233–243.

19. Griffin G., Atkinson P.J., Showalter V.M., Martin B.R., Abood M.E. Evaluation of cannabinoid receptor agonists and antagonists using the guanosine-5′-O-(3-thio)-triphosphate binding assay in rat cerebellar membranes // J. Pharmacol. Exp. Ther. – 1998. – Vol. 285. – № 2. – P. 553–560.

20. Griffin G., Wray E.J., Martin B.R., Abood M.E. Cannabinoid agonists and antagonists discriminated by receptor binding in rat cerebellum // Br. J. Pharmacol. – 1999. – Vol. 128. – № 3. – P. 684–688.

21. Harbert C.A., Johnson M.R., Melvin L.S.Jr. 3-- cycloalkanone and cycloalkanol derivatives, DE Patent 2839836. – 1979. Howlett A.C. Reverse pharmacology applied to the cannabinoid receptor // Trends Pharmacol. Sci. – 1990. – Vol. 11. – № 10. – P. 395–397.

22. Howlett A.C., Barth F., Bonner T.I., Cabral G., Casellas P., Devane W.A., Felder C.C., Herkenham M., Mackie K., Martin B.R., Mechoulam R., Pertwee R.G. International Union of Pharmacology. XXVII. Classification of cannabinoid receptors // Pharmacol. Rev. – 2002. – Vol. 54. – № 2. – P. 161–202.

23. Howlett A.C., Mukhopadhyay S., Shim J-Y., Welsh W.J. Signal transduction of eicosanoid CB1 receptor ligands // Life Sci. – 1999. – Vol. 65. – № 6–7. – P. 617–625.

24. Huffman J.W., Liddle J., Yu S., Aung M.M., Abood M.E., Wiley J.L., Martin B.R. 3-(1′,1′-Dimethylbutyl)-1-deoxy-delta8-THC and related compounds: synthesis of selective ligands for the CB2 receptor // Bioorg. Med. Chem. – 1999. – Vol. 7. – № 12. – P. 2905–2914.

25. Huffman J.W., Lu J., Dai D., Kitaygorodskiy A., Wiley J.L., Martin B.R. Synthesis and pharmacology of a hybrid cannabinoid // Bioorg. Med. Chem. – 2000. – Vol. 8. – № 2. – P. 439–447.

26. Huffman J.W., Mabon R., Wu M.J., Lu J., Hart R., Hurst D.P., Reggio P.H., Wiley J.L., Martin B.R.  3-Indolyl-1-naphthylmethanes: new cannabimimetic indoles provide evidence for aromatic stacking interactions with the CB(1) cannabinoid receptor // Bioorg. Med. Chem. – 2003. – Vol. 11. – № 4. – P. 539–549.  

 

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.